Здравствуйте, уважаемые любители шахматной игры!

Сегодня я хотел бы Вам рассказать об одном замечательном человеке и тренере - Владимире Павловиче Натачееве. К сожалению, совсем недавно он ушел из жизни.

С Владимиром Павловичем меня тесно связывала жизнь с 1977 г. по 1989 г.

А начиналось всё так…

Когда мне было всего три года, мне впервые показали шахматы и обучили названиям и ходам фигур. Поначалу я относился к шахматным фигурам так же как к солдатикам. Но что-то особенно заинтересовало в этой игре. Объяснить этого я не мог, да и возможно ли это в раннем детстве. Однако к загадочной игре тянуло всё сильнее и сильнее.

Основой тяги к любой науке является в первую очередь окружение. Родители, родственники, соседи, друзья моих родителей – почти все умели и любили играть в шахматы и частенько привлекали меня к этому увлекательному занятию.

Одним словом, когда заинтересованность древнейшей игрой стало серьезнее (мне было 4-5 лет), отец попросил ведущего шахматного тренера Дворца пионеров Владимира Павловича Натачеева зайти к нам в гости. Целью визита, как Вы понимаете, было первоначальное тестирование маленького шахматиста, то есть меня.

Тогда я не понимал, что Владимир Павлович появился в нашем доме не случайно и воспринял его как очередного знакомого отца. Помню свои первые впечатления от визита гостя. Человек среднего роста, очень крепкий, добрый взгляд, говорил внятно, улыбался. Одно только удручало – совершенно не умел играть в шахматы! Судите сами. Познакомившись со мной, он стал расспрашивать о моих любимых игрушках, а как только дело дошло до шахмат, сразу заинтересовался и предложил мне сыграть партию. Я обрадовался, расставил свои фигуры и приготовился играть, однако с удивлением обнаружил, что противник неправильно расставил свои фигуры на доске. Вот это сюрприз! А как же я с ним буду играть?

- У нас с Тобой так ничего не получится! – насупившись, сказал я.

- Почему? - удивился гость.

- Ты неправильно расставил начальную позицию - ответил я.

- Вроде бы всё в порядке - настаивал гость.

- Нет! Почему у Тебя кони стоят по углам доски? Зачем поставил ладьи вместо слонов? Да и короля с ферзем нужно поменять местами! Всё перепутал! - негодовал я.

- Не понимаю, какие ладьи, слоны и ферзь? Фигуры вроде бы имеют другие названия – королева, офицер и тура! Разве не так? - удивленно спрашивал Владимир Павлович.

- Всё не так! Давай я Тебе покажу и расскажу, как правильно играть и называть фигуры. Такой взрослый, а так и не научился играть в шахматы! – возмущенно сказал я. Через несколько минут гость уже играл со мной партию. Правда опять вышла промашка. Пришлось обучать его как ходит конь (этого он явно не знал!), но вскоре «способный ученик» стал правильно передвигать фигуры по доске.

Однако партии продолжались недолго. Сначала он получил мат в два хода: 1.f3 е5 2.g4?? Фh4#. Затем сразу проиграл ладью и сдался в таком варианте: 1.е4 е5 2.Кf3 Кс6 3.Сс4 Кf6 4.Кg5 h6?? 5.Кf7 Фе7 6.Кh8. Потом мне пытались поставить «детский мат», а когда не вышло, то оставили ферзя под боем и признали свое поражение: 1.е4 е5 2.Cc4 Кc6 3.Фh5 Фе7 4.d3 Кf6 5.Кс3?? Кh5.

После такого разгрома Владимир Павлович поздравил меня с победой, поблагодарил «за учебу», затем в другой комнате пообщался с моими родителями. Когда я его провожал, он сказал мне несколько добрых слов, улыбнулся и пообещал, что мы с ним скоро встретимся, чтобы снова поиграть в шахматы.

Всё общение проходило для меня с каким-то неподдельным интересом. Человек оставил неизгладимое доброе впечатление. На душе было очень тепло.

Для меня непонятными остались только два момента. Во-первых, почему во время моего общения с Владимиром Павловичем мои родители смеялись?

И, во-вторых, почему после ухода гостя, отец сказал, что это было сильнее выступлений Аркадия Райкина?

Так, меня судьба свела с талантливым педагогом.

Ну, Вы прекрасно понимаете, что ребенок в 4-5 лет не станет бросать все свои любимые занятия и не начнет сразу профессионально заниматься наукой. Шахматы тоже не будут исключением. Подвижность в этом возрасте колоссальная и останавливаться на чем-то одном нереально.

Родители, видя мою энергичность не спешили меня отдавать в какой-либо кружок по интересам, за что я им несказанно благодарен. Свободу мою ничем не ограничивали, разве что отдали в детский садик. Там у меня хватало друзей. Среди них не было почти никого, кто бы умел играть в шахматы, но в шашки мы играли. Однако среди воспитателей были любители шахмат. Иногда я с ними играл и на их удивление всегда выигрывал. Виной тому постоянная практика игры с родственниками, их знакомыми и друзьями, а также с соседями. О своем «шахматном» окружении я уже упоминал.

Дома брат расставлял мне позиции с комбинациями. Одна из задач из книги Якова Нейштадта «Шахматы до Стейница» решалась посредством двойной жертвы ладьи на поле «h8», затем давался шах ферзем с поля «h1» и выставлялся мат черному королю на поле «h7». Эту задачу я решил сразу, как только ее поставили на доску. Интуитивно нашел идею. Видимо это явилось последней каплей, после чего родители предложили мне заниматься во Дворце пионеров в шахматном кружке. Я согласился.

Дворец пионеров располагался там же, где и сейчас, на улице Куйбышева. Только сейчас у него другое название.

И вот как-то раз, под самый вечер, брат забрал меня из детского сада и привел во Дворец. И само здание, и обстановка внутри меня приятно удивили. Просторно, широкие длинные лестницы с ковровыми дорожками, огромный гардероб, люстры, залы. Мне всё понравилось.

- А к кому мы идем? - спросил я у брата.

- К Палычу - ответил он.

Шахматный кружок располагался в подвальном помещении, и обстановка там была скромнее, чем наверху. Однако, несмотря на всю лаконичность, ничто не смазывало впечатление о Дворце.

Каково же было мое удивление, когда мы открыли дверь и нас встретил тот самый человек, которого «я обучал» ходам коня и названию шахматных фигур!

Да, это был Натачеев Владимир Павлович. Через очки на меня смотрели все те же добрые глаза, которые я впервые увидел в своем доме. Одет он был очень аккуратно. Симпатичный пиджак, классические брюки, рубашка, галстук. Внешний вид и хорошо поставленный голос вызывали уважение.

Несмотря на то, что мы с братом вошли в шахматный класс в тот момент, когда Владимир Павлович читал лекцию, он любезно предложил нам сесть и добавил, что скоро подойдет к нам. На стене висела шахматная демонстрационная доска и Палыч разбирал с ребятами какую-то позицию. В руках была указка, с помощью которой он объяснял создавшееся положение на доске.

После окончания лекции Владимир Павлович усадил всех ребят за шахматные доски, и они начали играть между собой. Потом подошел к нам с братом и спросил у меня, буду ли я приходить к нему на занятия. Я ответил утвердительно. Тогда он предложил мне сыграть несколько партий с ребятами из младших классов.

Тут выяснился курьезный момент. Когда я сел за шахматную доску, то фигуры оказались почти вровень с линией моих глаз. Мне просто не хватало роста для того, чтобы обозревать всю доску. Тогда Натачеев вынул из шкафа две самые большие шахматные доски, положил их друг на друга и усадил меня на них сверху.

Перед тем как играть, Владимир Павлович меня предупредил, что ребята постарше меня и давно занимаются у него в шахматном кружке, поэтому должны играть сильнее. Расстраиваться из-за поражений от них мне не следует. Я это принял за аксиому и начал играть. Какие-то партии я проиграл, а какие-то выиграл. Правда было одно обстоятельство, которое я тогда не понимал. Если моя позиция становилась плохая, то я играл до конца, почти до самого мата. Когда же мне удавалось получить материальный перевес с ребятами, то они сразу сдавались. Всё это время Палыч находился рядом и скорее всего контролировал ситуацию на доске. Как только я получал подавляющий перевес, он незаметным жестом указывал моему сопернику, чтобы тот заканчивал сопротивление и признавал себя побежденным.

Таким правильным психологическим приемом Натачеев, с одной стороны, давал поиграть юным шахматистам до того момента, пока позиция подчинялась здравому смыслу, а с другой стороны избегал расстройства маленького шахматиста, если тот в выигранной позиции что-то подставит. Таким образом, у малыша сохраняется желание играть в шахматы и дальше.

Тогда я не мог всего этого осознавать, но сегодня я благодарен Владимиру Павловичу за его талант психолога.

Во Дворец пионеров меня приводили нерегулярно. Сказывалась занятость на работе моих родителей. Но всё-таки я попадал на шахматные занятия к Владимиру Павловичу. В основном на лекциях рассматривались партии классиков.

Очень понравились, например, несколько партий, сыгранных Адольфом Андерсеном:

Андерсен – Кизерицкий, Лондон, 1851 г. «Бессмертная»;

Андерсен – Дюфрень, Берлин, 1852 г. «Неувядаемая (Immergrun - вечнозелёная) в лавровом венке великих немецких мастеров»;

Майет – Андерсен, Лондон, 1851 г.

Запомнились партии Пола Морфи:

Мэреч – Морфи, Нью-Йорк, 1857 г. и Любитель – Морфи, Нью-Йорк, 1859 г. (симпатичнейший мат двумя конями в обеих партиях);

Л.Паульсен – Морфи, Нью-Йорк, 1857 г.

Шультен – Морфи, Нью-Йорк, 1857 г.

Все эти партии легко найти в книгах Я.И.Нейштадта «Шахматы до Стейница», 1961 г. и «Некоронованные чемпионы», 1975 г.

Часто Натачеев анализировал с ребятами позиции, в которых нужно было найти какую-либо комбинацию.

Безусловно, что рассматривалось много позиций эндшпильного типа.

Мне нравилась обстановка на занятиях. Ребята были все шустрые, веселые. Бывало, что и хулиганили. Владимир Павлович относился к необузданной энергии юных шахматистов с пониманием. Никогда не унижал и тем более не оскорблял учеников. Голос повышал редко и был до последнего сдержан. Однако если поведение учеников выходило из-под контроля, умел найти нужные слова и с мужской твердостью в голосе успокаивал зачинщиков беспорядков.

Могу с уверенностью сказать, что Палыч пользовался большим авторитетом у своих учеников.

Продолжение следует.

С уважением, Олег Безман.