Восприятие одного человека другим всегда носит субъективный характер. У каждого из нас есть свой неповторимый жизненный опыт, различные установки, убеждения и система ценностей, преломляясь сквозь призму которых, информация о том или ином человеке преобразуется в некий целостный образ.

20 ноября международному гроссмейстеру Льву Абрамовичу Полугаевскому, чья судьба неразрывно связана с Самарой, исполнилось бы 85 лет.

Мне не довелось быть знакомым с ним, но, проследив жизненный и спортивный путь этого выдающегося шахматиста, обобщив воспоминания знавших его людей, я попытаюсь ответить себе на вопрос, какой он – «мой» Полугаевский?

Становление

Лев Абрамович Полугаевский родился 20 ноября 1934 года в городе Могилёв. В 1941 году его семья была эвакуирована в Куйбышев, ставший в годы Великой Отечественной войны второй столицей и которому суждено было навсегда стать родным для будущего гроссмейстера.

Лев Полугаевский: «Помню погрузку оборудования военного завода в эшелон под страшными бомбежками и эвакуацию в Куйбышев... Как уцелели, как добрались – это что-то невероятное!.. На Волге, в Куйбышеве, все началось с настоящего чуда – радостного и фантастического… Война, как воздушная волна от взрыва гигантской бомбы, в момент разбросала всю нашу семью. И вы не поверите: все, конечно, не сразу, не в один день, добрались, доехали и собрались в Куйбышеве! Ну разве даже после одного этого Куйбышев, опять ставший Самарой, не самый родной, не самый счастливый для меня город в мире?! Самара – это уже, можно сказать, моя большая Родина, которую я постоянно ношу в сердце. С нежностью, благодарностью и грустью…»

С древней игрой Полугаевского познакомил отец, подарив юному Леве комплект шахмат за отличную учебу. Он же объяснил сыну правила и привел его в шахматный кружок Куйбышевского дворца пионеров и школьников, когда тот учился в шестом классе. 

Лев Полугаевский: «Меня сначала привели в 52-ю школу, а вскоре я оказался в знаменитой 6-й, что на улице Фрунзе. Когда я в ней учился, да и до войны, говорят, она была одной из лучших в городе. И в нашем 10«Б» тоже было много одаренных ребят – поэтов, математиков. Это был уникальный в своем роде класс: 25 претендентов на медали разного достоинства…»

В 14 лет Лев впервые принял участие в чемпионате Куйбышева среди мужчин. Этому значимому событию предшествовали успешное выступление (3-4 места) в школьном чемпионате города, по итогам которого Льву была присвоена вторая всесоюзная категория, а также полуфинальный турнир среди взрослых, в котором, вновь разделив 3-4 места, Лев получил первую категорию и право играть в финале.

В 1949 году на талантливого юношу обратил внимание Алексей Ивашин, многократный чемпион Куйбышева и Куйбышевской области, участник чемпионатов РСФСР. Алексей Федорович, которого Полугаевский считал своим первым учителем, был главой известной в городе шахматной семьи. Его сестра Наталья - участница чемпионата СССР 1937 г. и неоднократный призёр женских чемпионатов РСФСР. Лев почти ежедневно стал бывать в доме Ивашиных, проводя время за анализом и игрой с сильными партнерами. Кстати, именно здесь впервые зашел разговор о ходе 7…b5 в сицилианской защите, позднее получившем в дебютной теории название «вариант Полугаевского». В том же 1949 году Лев впервые принял участие  в юношеском первенстве РСФСР, где занял 4-е место и попал в сборную команду республики.

В 1950 году за высокий личный результат и успешное выступление сборной РСФСР на юношеском чемпионате страны Полугаевскому присвоили разряд кандидата в мастера спорта. 1951 и 1952 годы ознаменовались успешными выступлениями Полугаевского во взрослых турнирах, венцом которых стал выход в финал первенства РСФСР 1953 года. В этом ответственном соревновании, проходившем в Саратове, Лев с первой попытки завоевал серебряную медаль и выполнил норму мастера спорта. Партия, выигранная у Георгия Иливицкого, была опубликована в журнале «Огонек» с примечаниями самого Михаила Ботвинника. Причем один из ходов Полугаевского, обычно скупой на похвалу Ботвинник назвал «страшным по силе». В дальнейшем соперникам куйбышевского шахматиста не раз придется столкнуться со “страшными” ходами в его исполнении.

Тернистый путь к достижению цели

После окончания с золотой медалью школы №6 Полугаевский поступил в Куйбышевский индустриальный институт (ныне технический университет) на специальность «промышленная теплоэнергетика». Серьезные занятия шахматами не помешали Полугаевскому окончить институт с Красным дипломом, получив распределение на Куйбышевский завод КАТЭК, на котором он в течение двух с половиной лет работал инженером в отделе главного энергетика.

Год спустя после завоевания мастерского звания Полугаевский дебютирует в полуфинале чемпионата страны. Еще не имея опыта участия в крупных соревнованиях, Полугаевский не сумел войти в число финалистов. Лев Абрамович сделал необходимые выводы, подвергнув собственную игру суровой критике, что отразилось в его дневниковых записях. Уже в своем следующем полуфинале Полугаевский покоряет новую высоту и становится участником 23-го чемпионата страны, проходившем в 1956 году в Ленинграде.

Молодому куйбышевскому мастеру предстояло сразиться с такими соперниками как Юрий Авербах, Иссак Болеславский, Виктор Корчной, Борис Спасский, Вячеслав Рагозин, Марк Тайманов, Александр Толуш и другими известными шахматистами. Первая половина турнира сложилась для него не слишком удачно – после восьми туров Полугаевский имел лишь 3,5 очка. Лев Абрамович чувствовал, что способен бороться на равных с именитыми противниками, но какой-то внутренний барьер мешал играть в полную силу. В дальнейшем ему не раз придется столкнуться лицом к лицу с этой психологической проблемой, а поиск ее решения станет занимать значимое место в процессе подготовки к соревнованиям. Данное обстоятельство является одним из важных фактов для понимания личности Льва Полугаевского.

Как бы то ни было, но отложив в сторону честолюбивые помыслы, перестав думать о своем турнирном положении, Полугаевский начал стремительно набирать очки, демонстрируя смелую наступательную игру. В итоге он разделил 5-6 места с тогда еще мастерами Ратмиром Холмовым и Михаилом Талем, отстав всего лишь на очко от победителей турнира Юрия Авербаха, Бориса Спасского и Марка Тайманова.

Успешный дебют в соревновании столь высокого уровня, по мнению самого Льва Абрамовича, не только укрепил веру в собственные силы, но и ко многому обязывал. Ведь теперь он будет выступать не просто как мастер Полугаевский, а как шахматист, едва не ставший призером чемпионата страны. Как бы то ни было, но повышенное чувство ответственности тяжким грузом легло на его плечи, что не замедлило сказаться на результатах: в следующем чемпионате, победителем которого стал Михаил Таль, Полугаевский не участвовал, так как не смог преодолеть отборочный этап.

25-й чемпионат СССР, проводившийся в Риге, имел статус зонального турнира ФИДЕ – занявшие в нем первые 4 места получали право продолжать борьбу за матч с чемпионом мира Ботвинником. Начало соревнования, казалось, не обещало Полугаевскому радужных перспектив – в первых шести турах он набрал лишь два очка. Также, как и во время своего первого чемпионата страны, отбросив мысли о спортивном результате, Полугаевский внутренне раскрепостился, добившись в итоге замечательного успеха – разделил 5-6 места со Спасским и выполнил норму первого гроссмейстерского балла.

На 26-й чемпионат страны в Тбилиси Полугаевский отправился с надеждой завоевать второй гроссмейстерский балл, но путь к высшему шахматному званию оказался для него непростым. Постоянные мысли о покорении новой спортивной высоты и о необходимости игры с оглядкой на результат не позволили Полугаевскому полностью раскрыть свои возможности на старте турнира. После первых девяти туров в его активе было только 6 ничьих и 3 поражения. Но стоило ему вновь смириться с недостижимостью поставленной перед турниром цели, как его игра засверкала совершенно новыми красками. В последующих 9 турах Полугаевский набрал 8 очков! Среди поверженных им соперников оказались Корчной, Спасский, Тайманов. Выяснилось, что выигрыш у Ефима Геллера в заключительном туре принесет Полугаевскому звание гроссмейстера. Увы, решающую партию Лев Абрамович проиграл…

Участие в следующем, 27-м чемпионате страны в Ленинграде стало для Полугаевского «моментом истины»: выполнение гроссмейстерской нормы означало для него отныне не только достижение главной спортивной цели, но и освобождение от невидимых психологических пут, сдерживающих его творческий рост. Ситуация осложнялась еще и тем, что это была по сути последняя попытка, так как истекал срок действия первого гроссмейстерского балла.

К сожалению, повторилось все то, что неоднократно случалось с ним прежде: чрезмерная скованность и упущенные возможности на старте, «возрождение» в виде мощного волевого рывка в середине дистанции (6 побед в 7 партиях, в том числе над непробиваемым Тиграном Петросяном!) и…падение на финишной прямой. Лев Абрамович так и не смог осуществить то, к чему стремился на протяжении последних трех лет. Потерянным оказался и его первый гроссмейстерский балл. Предстояло все начинать с нуля…

Но случилось непредвиденное. В этот не самый радостный для Полугаевского момент его жизни Федерация шахмат СССР принимает решение присвоить ему звание гроссмейстера по совокупности стабильных и высоких спортивных результатов. Лев Абрамович стал единственным в РСФСР и двадцатым по счету гроссмейстером в стране. Как станет ясно из дальнейшего повествования, Полугаевский полностью оправдал этот «аванс».     

Один из сильнейших шахматистов мира

В 1962 году Полугаевский переезжает в Москву и становится профессиональным шахматистом. На вопрос, жалеет ли он об отъезде из Самары, Лев Абрамович ответить так и не смог.

Лев Полугаевский: «Скорее всего, точного ответа здесь быть не может… Но я без стеснения говорю, что переехал с Самарской площади в Москву, в шахматную Мекку, с большой радостью, с мечтой и твердым намерением играть и побеждать. А Самаре я бесконечно благодарен».

Полугаевский никогда не забывал город, в котором прошли его детство и юность. Приезжая в Куйбышев, он давал сеансы одновременной игры и выступал с лекциями, на которых собирались любители шахмат из разных уголков нашей области. Когда 19 марта 1961 года в павильоне стадиона «Буревестник» был открыт первый в Куйбышеве шахматный клуб, Лев Абрамович стал его председателем и творческим руководителем. Студенты вузов отметили данное событие командным чемпионатом.

60-е годы стали для Полугаевского началом пути вхождения в мировую шахматную элиту.  В 1961 году он выигрывает чемпионат РСФСР, а год спустя ему присваивают звание международного гроссмейстера.

В 1967 году в Харькове проходил 35-й чемпионат СССР. Впервые данный турнир был проведен по швейцарской системе. Борьба за первое место в основном шла между Михаилом Талем и Львом Полугаевским. Перед заключительным туром у обоих было одинаковое количество очков, но если Талю предстояло сыграть с мастером Валерием Журавлевым, то Полугаевскому – с гроссмейстером Ратмиром Холмовым, славящимся своим искусством защиты. Столь «несправедливый» турнирный расклад способствовал обретению того настроя, которого Полугаевскому так не хватало раньше во время решающих партий.

Лев Полугаевский: «Я сел за доску в таком энергично-злом состоянии, так неприкрыто жаждал победить – и «отомстить за обиду», что партнер, кажется, почувствовал это. И, быть может, дрогнул в душе. Так не раз случалось с соперниками молодого Таля, Фишера, Карпова, то есть, тогда, когда приходится играть против по-настоящему сильных характеров». 

Выиграв партию, Лев Полугаевский впервые стал чемпионом страны (вместе с Михаилом Талем).

Начало большого пути: Лев Полугаевский и Михаил Таль

Год спустя, в 36-м чемпионате страны в Алма-Ате Полугаевский вновь разделил 1-е место, в этот раз с Александром Зайцевым – первым в истории гроссмейстером Азии. Шахматистам предстояло сыграть во Владимире дополнительный матч из 6 партий за золотую медаль. Проигрывая одно очко после первых трех партий, Лев Абрамович сумел отыграться и склонить чашу весов в свою пользу (3,5:2,5), став двукратным чемпионом страны! Вместе с золотой медалью ему был вручен значок заслуженного мастера спорта СССР.

Александр Николаевич Зайцев (1935-1971)

В следующем, 37-м чемпионате, проводившемся в 1969 году в Москве, Полугаевский в третий раз подряд делит 1-е место, теперь с Тиграном Петросяном. Дополнительный матч принес успех более опытному в матчевых поединках девятому чемпиону мира.

Чемпионаты СССР считались одними из сильнейших шахматных соревнований в мире. На протяжении своей спортивной карьеры Полугаевский принял участие в 20 (!) чемпионатах, что является своеобразным рекордом. Также никому кроме Полугаевского не удавалось в трех чемпионатах подряд делить 1-е место.

В 70-х Полугаевский активно включается в борьбу за титул чемпиона мира. Трижды на межзональных турнирах (Петрополис-1973, Манила-1976 и Рига-1979) Полугаевский занимал вторые места и становился претендентом на мировое первенство. В матчах претендентов он побеждал Энрике Мекинга (6,5:5,5) в 1977 году и Михаила Таля (5,5:2,5) в 1980 году.

Четвертьфинальный матч претендентов с бразильским гроссмейстером Энрике Мекингом (Люцерн, 1977г.)

Четвертьфинальный матч претендентов с экс-чемпионом мира Михаилом Талем (Алма-Ата, 1980г.)

Непреодолимыми препятствиями на пути Полугаевского к вершине шахматного Олимпа оказались четвертьфинальный матч претендентов с Анатолием Карповым (2,5:5,5) в 1974 году и два полуфинальных матча с Виктором Корчным - в 1977 (4,5:8,5) и в 1980 (6,5:7,5) годах соответственно. Таким образом, в претендентских матчах Лев Полугаевский уступал только будущим победителям отборочных циклов.

Отдельного рассказа заслуживают достижения Полугаевского в различных командных соревнованиях. В составе советской сборной Лев Абрамович двукратный (1956 и 1957 гг.) победитель студенческих чемпионатов мира, шестикратный (1966, 1968, 1970, 1980, 1982, 1984 гг.) победитель Всемирных шахматных олимпиад и шестикратный (1961, 1970, 1977, 1980, 1983, 1989 гг.) чемпион Европы. В 1985 году Полугаевский в составе команды СССР выиграл Первый командный чемпионат мира.

Сборная СССР – победитель 25-й Всемирной шахматной олимпиады (Люцерн, 1982г.). Слева направо: Николай Крогиус (капитан команды), Анатолий Карпов, Гарри Каспаров, Лев Полугаевский, Александр Белявский, Михаил Таль, Артур Юсупов.

В 1970 году в Белграде состоялся знаменитый «матч века» - сборной СССР против сборной мира, завершившийся победой советских шахматистов со счетом 20,5:19,5. Лев Полугаевский играл на 4-й доске с чехословацким гроссмейстером Властимилом Гортом.

Горт – Полугаевский («Матч века», Белград, 1970г.)

В 1984 году в Лондоне по инициативе президента ФИДЕ Флоренсио Кампоманеса состоялся еще один матч сборных СССР и мира. Советские шахматисты вновь оказались сильнее, выиграв матч со счетом 21:20. В этом матче Льву Абрамовичу на 3-й доске противостоял Виктор Корчной, представлявший Швейцарию.

Спустя 14 лет после «Матча века» сборная СССР повторила свой успех, одержав победу над сборной мира со счетом 21:20. В первом ряду: Артур Юсупов, Лев Полугаевский, Николай Крогиус (капитан команды), Василий Смыслов, Михаил Таль. Во втором ряду: Юрий Разуваев, Олег Романишин, Рафаэл Ваганян, Анатолий Карпов, Гарри Каспаров, Александр Белявский, Андрей Соколов.

Лев Абрамович более 20 лет входил в сборную СССР, которая являлась сильнейшей национальной командой мира. На турнирах разного ранга он взял в общей сложности примерно 25 первых призов. Данные спортивные результаты свидетельствуют о высочайшем уровне мастерства Льва Полугаевского и о масштабе его личности в контексте истории шахматной игры.

Воспоминания современников

Василий Смыслов: «Я помню Лёву еще подростком. Потом мы и семьями дружили, и в гости друг к другу ходили. Лёва был приятный и остроумный собеседник. Помню, как в 1962 году играли мы с ним вместе в Мар-дель-Плате — его первый большой международный турнир, который он и выиграл. Я видел уже тогда, что он блестяще, просто блестяще анализировал, и не случайно на межзональном турнире 1964 года в Амстердаме Лёва помогал мне, и консультант он был тоже превосходный. Мышление его было очень конкретным, он был замечательный счетчик и шахматист дарования незаурядного».

Василий Смыслов и Лев Полугаевский на праздновании 80-летия Макса Эйве (Амстердам, 1981)

Михаил Таль: «На опыте наших партий могу утверждать, что Л. Полугаевский относится к числу сильнейших мастеров анализа отложенных позиций. Причем позиций самого различного плана. Это могут быть и острейшие положения, где в полном разгаре миттельшпиль, где оба короля находятся под обстрелом и где все решает фантазия… Это могут быть и позиции, в которых нет или почти нет места расчету, его заменяют абстракции и стратегические планы…».

За анализом Лев Полугаевский, Михаил Таль и Мигель Найдорф

Тигран Петросян: «Играя белыми, он страшен для любителей староиндийской защиты, черными на его вооружении защита Нимцовича или любое новоиндийское построение, но главная стрела в его колчане – сицилианская защита».

Лев Полугаевский – Тигран Петросян

Борис Спасский: «Прекрасно помню день, когда я впервые увидел Лёву в Ленинграде на детских соревнованиях в 1949 году. Было мне двенадцать лет, ему на пару лет больше. Я замечательно тогда играл в щелбаны. Привели тогда ко мне Лёву Полугаевского, так он меня просто разодрал в эту игру. А несколькими днями позже мы сыграли нашу первую партию. И ее помню тоже. Я начал l.d4, Лёва ответил 1.f5. Я сыграл 2.g4, и тут такая каша на доске заварилась, что мы, перепугавшись, уже через несколько ходов на ничью согласились».

«Лева был как бы в тени других, другие его заслоняли, но понимал шахматы лучше многих из тех, кто добился больших успехов, чем он. Понимал он их так хорошо оттого, что много анализировал и проникал в позицию исключительно глубоко. Он ведь продолжал усиливаться и после сорока и подошел к своему пику года к сорока пяти – сорока семи, когда достиг гармонии между счетом и интуицией. Этим он и отличался от меня, например, или Алехина и Капабланки, которые быстро распустились, но и довольно быстро отцвели».

Спасский – Полугаевский (Амстердам, 1970)

Анатолий Карпов: «Ни с кем и больше никогда я так подробно и откровенно не обсуждал только что сыгранную партию, как с ним. Эти анализы очень сблизили нас. Один из парадоксальных итогов матча: он подарил мне дружбу Полугаевского. Если бы так заканчивались все матчи!»

Карпов – Полугаевский (41-й чемпионат СССР, Москва, 1973г.)

Виктор Корчной: «У нас были сложные отношения. Да, счет у меня с Полугаевским действительно большой, но был период, примерно 60-66-й годы, когда он регулярно выигрывал у меня. Он довольно яркий шахматист, и, безусловно, его имя останется в шахматной теории. Он мог бы всерьез бороться за мировое первенство, если бы не остался навсегда тем пятнадцатилетним мальчиком, каким пришел в большие шахматы».

Виктор Корчной - Лев Полугаевский, полуфинальный матч претендентов на звание чемпиона мира (Буэнос-Айрес, 1980)

Генна Сосонко: «Во всеобъемлющем дебютном исследовании Полугаевский, стараясь низвести роль случайности до минимума, пошел во многом дальше Ботвинника. В методе подготовки и анализа, взятом сейчас на вооружение молодыми шахматистами. Метод, при котором соперник обкладывается новинками, как, по выражению Фурмана, флажками на зимней охоте обкладываются волки. В основе этого метода тотальной дебютной подготовки лежит труд».   

Сосонко – Полугаевский (1979)

Евгений Свешников: «С одним из сильнейших гроссмейстеров второй половины прошлого века, выдающимся аналитиком Львом Абрамовичем Полугаевским я познакомился в далеком 1967 году. Сборная РСФСР тогда проводила в Будапеште товарищеский матч с Венгрией; Полугаевский был одним из признанных лидеров нашей команды, я выступал на юношеской доске. С тех пор у нас сложились очень теплые отношения, мы с симпатией относились друг к другу. Мне импонировали мягкость его характера и внимательное отношению к младшему коллеге, - он всегда был готов поддержать в трудную минуту, прийти на помощь».

«Лев Абрамович никогда не отзывался дурно о своих коллегах, и от других я не слышал о нем ни одного плохого слова. Это удивительный человек! Доброта - главное качество, которое выделяло его среди остальных шахматистов высочайшего уровня. Полугаевский был очень добрым, а это не свойственно чемпионам. Так что характер у него был не чемпионский».

Полугаевский – Свешников (41 чемпионат СССР, Москва, 1973 г.)

Александр Халифман: «Лев Абрамович Полугаевский никогда не был кумиром и героем для юных шахматистов. Для меня тоже. Причины просты: чтобы понять или хотя бы ощутить глубину его идей, требуется довольно высокий уровень мастерства. Но зато, когда я смог вникнуть в суть подхода Полугаевского к шахматам (уже на подходе к гроссмейстерскому званию), это было уже всерьёз и надолго. Творчество Льва Абрамовича оказало на меня большое влияние и стало толчком к существенному прогрессу. Дело ведь не только в качественной ответственной работе над дебютом (что, конечно, важно и само по себе), но и в стратегической связи конкретных вариантов с возникающими миттельшпильными позициями. С моей точки зрения, именно такой метод и характеризует шахматы 21-го века. Понятно, что сейчас велика роль компьютера, но очень многое в современной дебютной подготовке взято из наследия лучших мастеров середины прошлого века, и далеко не в последнюю очередь - именно гроссмейстера Полугаевского.

Практический опыт встреч за доской с Львом Абрамовичем у меня, увы, совсем невелик - всё-таки разные поколения. Всего 2 партии, обе были сыграны в первом туре (так уж совпало) и обе закончились вничью. Первая была сыграна в Москве в мае 1990-го года в отборочном турнире к Кубку Мира GMA. Мой опыт игры с шахматистами такого калибра был тогда весьма невелик, поэтому, получив после дебюта чёрными позицию с не слишком большим, но вполне отчётливым преимуществом, я просто растерялся и... предложил ничью. Вторая партия была сыграна в супертурнире Реджо-Эмилия 1991/92. К тому моменту опыт игры с сильнейшими игроками мира у меня уже поднакопился. Но тем не менее, когда мне удалось выловить Полугаевского именно в дебюте и получить близкую к выигранной позицию к 15-му ходу, я был страшно горд и доволен собой. Рановато, как выяснилось. Оказавшись в тяжёлом положении, мой опытный противник блестяще использовал все шансы и глубоко оценил возникающий эндшпиль, где, несмотря на лишнюю пешку, реальных шансов на победу у меня уже не было. Эта партия запомнилась ещё и тем, что буквально сразу же после дебюта у меня образовались строенные пешки – редчайший случай.

Опыт личного общения с Полугаевским у меня, увы, также не слишком велик – опять же разница в возрасте больше 30 лет. Однако очень хорошо запомнилась его манера общения с молодыми шахматистами – интеллигентно и дружелюбно, без всякого менторства, но и без панибратства. Сейчас, когда уже мне на турнирах чаще всего приходится общаться с шахматистами на поколение младше меня, я стараюсь брать именно такой стиль поведения за образец».

Выдающийся аналитик

Дружеский шарж Andrés Wadalupe

О спортивных достижениях Льва Полугаевского, сделавшим честь любому гроссмейстеру, было рассказано выше. Говоря же о достижениях творческих, нельзя не отметить тот компонент, в котором Лев Абрамович был не просто силен, а заметно выделялся даже на фоне других выдающихся шахматистов. Речь идет о его знаменитой аналитической работе. Едва ли не в каждом дебюте, входившем в его репертуар, Полугаевский находил новые, интересные, иногда парадоксальные продолжения.

Лев Полугаевский: «Дебют всегда увлекал меня как самостоятельная, по существу, область шахматного мышления. Всю свою жизнь в шахматах я пытался найти собственную линию в трактовке, в изучении дебюта. Это было стремление “придумать” что-то свое, даже если в молодые годы находки оказывались не очень качественными, а то и просто сомнительными».

Особое место в дебютном репертуаре Полугаевского занимала сицилианская защита. Лев Абрамович был крупнейшим знатоком этого начала. В конце 50-х в одном из наиболее проблемных разветвлений варианта Найдорфа, возникающем после ходов 1.е4 с5 2.Kf3 d6 3.d4 cd 4.Kxd4 Kf6 5.Kc3 a6 6.Сg5 e6 7.f4 Полугаевский разработал и ввел в широкую практику ход 7…b5!?, получивший в дальнейшем известность как «вариант Полугаевского».

На протяжении последующих трех десятилетий (!) эта позиция была предметом острой дискуссии шахматных аналитиков, пытавшихся найти опровержение сверхдерзкой идеи черных. О судьбе данного варианта и о собственных творческих поисках Лев Полугаевский предельно честно рассказывает в своей книге «Рождение варианта».

Об авторитете Полугаевского-аналитика красноречиво говорит тот факт, что во время матчей на мировое первенство в 1978 и 1981 годах он входил в число тренеров-консультантов Анатолия Карпова.

Одним из важных условий творческого роста в шахматах является самостоятельный разбор партий выдающихся игроков с их собственными комментариями. Лучшие партии Льва Полугаевского по праву вошли в сокровищницу шахматного искусства. Не забуду свои первые впечатления от жертвенной комбинации Льва Абрамовича, осуществленной в партии с чемпионом мира Михаилом Талем из 37-го чемпионата СССР! Таль признал поражение на 37 ходу, а позиция после 25-го хода…стояла у Полугаевского на доске при подготовке к игре. Предлагаю читателям посмотреть эту партию с примечаниями победителя.

Полугаевский – Таль (37-е первенство СССР, Москва, 1969)

1.с4 Кf6 2.Кс3 e6 3.Кf3 d5 4.d4 c5 5.cd Кxd5 6.e4 Кxc3 7.bc cd 8.cd Сb4+ 9.Сd2 Сxd2+ 10.Фxd2 0-0 11.Сc4 Кc6 12.0-0 b6 13.Лad1 Сb7 14.Лfe1

Именно эта позиция встретилась в 5-й партии матча на первенство мира Петросян – Спасский (1969). Игравший черными Петросян с его уникальным чувством опасности продолжал здесь 14…Лc8 и избежал основной угрозы, хотя после 15.d5 ed 16.Сxd5 также попал в полосу затруднений и спасти партию не смог.

Многие комментаторы этой партии, в том числе М. Таль, рекомендовали в позиции на диаграмме отогнать слона с c4 немедленным 14…Кa5 или после 14…Лc8 15.d5.

Разумеется, они не знали, что именно это продолжение анализировалось нами в Дубне, где я одновременно с Б. Спасским готовился к своему матчу против А. Зайцева за звание чемпиона СССР. Кстати, завершив совместную работу, мы договорились: применить анализ имеет право любой из нас при первой же удобной возможности.

Добавлю еще, что утром в день партии, когда я уточнял некоторые мелочи и отрабатывал детали возможной в этом положении жертвенной атаки, ко мне в номер зашел Е. Геллер и увидел меня за анализом загадочной миттельшпильной позиции.

14…Кa5

У экс-чемпиона мира не было оснований уклоняться от собственной рекомендации.

15.Сd3 Лc8 16.d5! ed 17.e5!

Именно с этой неожиданной жертвой пешки мы и связали весь последующий анализ. Белые играют на прямую атаку, отразить которую вряд ли возможно.

17…Кc4 18.Фf4 Кb2

Таль идет на основной вариант, пытаясь разменять опасного белого слона, но что было делать? На 18…h6 следует 19.Фf5 g6 20.Фh3 Крg7 21.e6 fe 22.Кd4, и позиция черных рушится. Неудовлетворительно также 18…Лc6 19.Кg5 h6 20.Сh7+ Крh8 21.Кxf7+, и теперь к быстрому проигрышу черных ведет как 21…Лxf7 22.Фxf7 Крxh7 23.e6 Кd6 24.Фd7, так и 21…Крxh7 22.Кxd8 Лxf4 23.e6.

19.Сxh7+ Крxh7 20.Кg5+ Крg6

Первое впечатление, что из атаки ничего не получится, но в распоряжении белых есть заготовленный ход страшной силы.

21.h4!!

Именно в этом ходе «соль» комбинации! Конечно, найти весь последующий длинный вариант возможно было только при домашнем анализе. Думается, лишь сейчас Таль понял, что ведет борьбу в неравных условиях, но выхода уже не было. Над черным королем нависла угроза 22.h5+! Крxh5 23.g4+ Крg6 24.Фf5+ Крh6 25.Фh7+ Крh6 26.Фh5+ Крf4 27.Фf5#. Не спасает 21…f5 из-за 22.Лd4! с той же идеей 23.h5+ или 23.Фg3. А на 21…Фd7 белые продолжали бы 22.e6 fe 23.Фg4 Лf6 24.Кxe6+ Крh6 25.Лe5 g6 (25…Крh7 26.Кg5+) 26.Фg5 с выигрышной позицией. Поэтому ответ черных вынужден.

21…Лc4 22.h5+ Крh6 23.Кxf7+ Крh7 24.Фf5+ Крg8 25.e6!

Эту позицию и видел у меня утром Геллер. А ведь сделано уже 25 ходов! На 25…Фe7 теперь решает пикантное 26.h6! К тому же черные находились уже в преддверии жесточайшего цейтнота, в то время как белые затратили буквально считанные минуты, да и то в основном на первые ходы.

25…Фf6 26.Фxf6 gf 27.Лd2  

Замедляет темп атаки. Энергичнее было 27.Кd6; но и ход в партии достаточен для победы, так как угроза Кf7-d6 сохраняется.

27…Лc6 28.Лxb2 Лe8

В цейтноте черные не используют последний шанс: 28…Сc8. На исход партии это повлиять уже не могло, однако белым пришлось бы еще преодолеть ряд трудностей при реализации перевеса.

29.Кh6+ Крh7 30.Кf5 Лexe6 31.Лxe6 Лxe6 32.Лc2 Лc6 33.Лe2 Сc8 34.Лe7+ Крh8 35.Кh4 f5 36.Кg6+ Крg8 37.Лxa7. Черные сдались.

Безусловно, новинка длиною в 25 ходов – редкость, но она еще раз подчеркивает, какую большую отдачу (и спортивную, и творческую) может ожидать шахматист от поиска, от эксперимента. Надо ли говорить, что такая удача сама по себе с лихвой перекрывает горечь от иных менее успешных попыток…

Но поистине ошеломляющий эффект на меня произвела партия с Эугенио Торре (Москва, 1981), в которой Полугаевский, пожертвовав в дебюте ладью, стал, «как ни в чем не бывало», спокойно усиливать позицию, не стремясь восстановить материальное равновесие. По его признанию данная новинка была подготовлена еще к претендентскому матчу с Энрике Мекингом и ждала своего часа больше 4 лет! Неудивительно, что важнейшей теоретической партией 31-го тома «Информатора» был признан упомянутый поединок.

Лев Полугаевский: «Когда мне предстояло играть матч с Мекингом, я длительное время никак не мог решить одну задачу, связанную с известным вариантом. Мучался, не спал, злился. Интуиция подсказывала, что здесь что-то есть, а что – я не видел. И вдруг ночью после всех мучений – сумасбродная идея. Ворвался в комнату тренера, который спал, разбудил, показал. А Мекинг - сверхталантливый Мекинг! – испокон веков использовавший этот вариант, вдруг что-то почувствовал и отказался его играть. Только через пять долгих лет я успешно использовал свою находку в партии против Торре».

Полугаевский – Торре (Москва, 1981)

1.d4 d5 2.c4 c6 3.Кf3 Кf6 4.Кc3 e6 5.Сg5 dc 6.e4 b5 7.e5 h6 8.Сh4 g5 9.Кxg5 hg 10.Cxg5 Кbd7

Возникла исходная, если можно так сказать, позиция варианта Ботвинника. Именно ее я примерно полмесяца, рискуя потерять драгоценное время, анализировал при подготовке к матчу с Э. Мекингом. Риск оправдал себя. Бессонной ночью, весь захваченный работой, я однажды буквально вздрогнул: словно жар-птица за хвост была поймана абсолютно новая идея… В матче она не понадобилась и листок с записью пролежал у меня чуть больше четырех лет! 11.ef

Если белые играют 11.g3, то им надо считаться и с 11…b4 12.Кe4 Кxe4 13.Сxd8 Крxd8 (знатоки варианта ставят под сомнение вывод теории, что все это выгодно белым), и с 11…Фa5. Теперь же после 11…Фb6 белые при помощи 12.g3 переведут игру на главные рельсы варианта, где у них есть перевес. Поэтому черные в промежутке избирают

11…Сb7 12.g3!

Все-таки!

12…с5 13. d5 Кb6

Эта позиция не раз становилась предметом теоретических изысканий, проверялась на практике. Именно здесь черные до самого последнего времени поддерживали примерное равновесие.

14.de Фxd1  15.Лxd1 Сxh1 16.e7 a6

Очевидно, что на 16…Сh6 у черных пока нет времени ввиду 17.Кxb5 Лc8 18.Кc7+

Что теперь делать белым? И мои анализы, и партия Белявский – Багиров из матч-турнира сборных команд страны (Москва, 1981) показали: после 17.efФ+ Крxf8 18.Лd6 Лb8 19.Сe3 Лh5 у белых есть хорошая компенсация за качество, но, пожалуй, не более того, так как им постоянно приходится считаться с возможным движением черных пешек ферзевого фланга. И вот…

17.h4!! Сh6 18.f4!!

Отдав ладью, белые вовсе не собираются восстанавливать материальное равновесие и довольствуются тем, что ладье h8 не скоро суждено войти в игру.

18…b4 19.Лd6!

И это – результат все той же домашней заготовки (забегая вперед, могу признаться, что позиция была проанализирована мною до 30-го хода, случившегося в партии Э. Торре). Если бы белые отступили 19.Кb1, то у черных все было бы в порядке. Сейчас же для коня освобождается поле d1, откуда он сразу устремится в центр.    

19…Лb8

После 19…bc 20.Лxb6 cb (если 20…c2 21.Крd2 Крd7 22.Сxc4 Сe4, то выигрывает даже парадоксальное на вид 23.Лxa6!) 21.Сxc4 и далее Лb6xb2 черные гибнут из-за слабости на f7 и удивительной беспомощности своих ладей. Причем, поставив ладью на линию «d», белые могут даже менять слонов и играть уникальный «трехладейный» эндшпиль! Филиппинский гроссмейстер после длительного раздумья избрал наилучший шанс.

20.Кd1 Сxg5 21.fg Кd5

Препятствуя маршруту Кd1-e3 и одновременно собираясь отдать коня за пешки e7 и f6.

22.Сxc4 Кxe7 23.fe Крxe7 24.Лf6!

Гораздо важнее воспрепятствовать включению в игру ладьи h8, чем гнаться за пешкой a6.

24…Лhf8 25.Кe3

Неплохо и 25.Кf2 с дальнейшим 25.Кf2-d3, но мне не понравилось, что после взятия на c5 белые фигуры не защищают друг друга и в некоторых случаях могут «провиснуть». Поэтому вместо пешки с5 на прицел берутся важные поля d5 и f5.

25…Сe4 26.Лxa6

Теперь, когда надежно перекрыта вертикаль «e» и черная ладья с e8 не успевает вступить в игру, белые восстанавливают материальное равновесие, сохраняя весьма существенный позиционный перевес и отличные шансы на победу.

26..Лbd8 27.Лf6

Напрашивалось 27.h5, но за доской я воздержался от этого обязывающего продолжения из-за возможного 27…Лg8 с тем, чтобы на 28.g6 отдать качество: 28…fg 29.Cxg8 Лxg8 и хотя у белых лишняя пешка, ее реализация может оказаться не простым делом. Поэтому борьба продолжается в позиционном ключе.

27…Лd6 28.Лf4 Лd4 29.h5

Теперь уже 29…Лg8 невозможно, и черные пытаются развязаться.

29…Сd3 30.Кd5+ Крd6 31.Лxd4 cd 32.Cb3 Сc2 33.Cxc2 Крxd5 34.Cb3+?

Ошибка, которая могла перечеркнуть все достигнутое ранее. Выигрывало простое 34.h6 с дальнейшим 35.h7 и движением короля в центр. К тому же черный король не удерживался на d5, так как грозило 36.g6 и на 36…fg – 37.Cb3+ и 38.Сg8.

34…Крe5 35.g4 Крf4?

В цейтноте черные не используют отличный шанс, предоставленный им белыми: 35…d3!! (при слоне на с2 этого хода не было бы). Теперь в случае 36.g6 fg 37.hg черные отводят короля на f6, а после 36.Крd2 Крd4! 37.g6 fg 38.hg Лf2+ (или 36.h6 Крf4 37.Сxf7 Крe3!) у них грозная контригра, и спасаться надо уже белым.

36.g6 Крe3

На 36…d3 у белых есть 37.Крd2, а в случае 36…fg 37.hg пешка проходит до поля превращения. Но и в партии создать контратаку с матовыми угрозами черные уже не успевают.

37.g7 Лc8 38.Крf1

Достаточно и 38.h6.

38…d3 39.Крg2 Крf4 40.h6. В безнадежном положении черные просрочили время.

Пожалуй, эта новинка – лучшее из того, что мне удалось сделать в шахматах за всю жизнь!   

Уроки Полугаевского

Лев Полугаевский в гостях у английского шахматиста Карла Портмана

Предлагаю читателям познакомиться со сравнительно малоизвестным материалом, который был опубликован в журнале “64- шахматное обозрение” №7 (2001). Это страницы одной из тетрадей в архиве Полугаевского. Изложенные в ней мысли не утратили дидактическую ценность и в наши дни.

Лев Полугаевский:

«Дебют и его значение»

Для шахматиста, который стремится к совершенствованию, дебют имеет большое значение. Однако изучать дебютные схемы надо методично и умело, чтобы не нанести вред своему творчеству. Отмечу ряд серьезных моментов, которые надо учесть при изучении дебютной теории:

1) Прежде всего надо пользоваться книгой, чтобы не изобретать велосипед. Но помните, что, читая книгу и смотря варианты на доске, следует все время самому досконально вникать в прочитанное и перепроверять, т.е. критически все осмыслить.

Вспоминаю турнир в Аргентине в 1972 году. Я играл с местным мастером Шумахером:   

 1.c4 Кf6 2.g3 c6 3.Кf3 d5 4.Сg2 Сf5 5.Фb3 Фb6 6.cd Фxb3 7.ab Кxd5 8.Кc3 Кb4 9.Кd4?? e5, и белым пришлось сдаться.

Мой соперник прочитал Информатор, где советовали 9.Кd4. Вот к каким неприятностям можно прийти, если все самому не проверять.

2) Не следует зубрить варианты, и слишком увлекаться ими, при этом не понимая смысла, - такие шахматисты, как правило, не имеют успеха. Надо стремиться понять идею дебюта. Некоторые хорошо знают теорию (не стремясь вникнуть как следует в идею), но как только шахматист-практик сделает против такого нетеоретический ход, тот сразу теряется и не знает, что делать.

3) При изучении дебютных схем следует учесть характер стиля. Если вы стремитесь к насыщенной комбинационной игре, не боитесь острых стычек, лучше всего подходит для вас белыми и черными сицилианская защита; за черных – староиндийская, белыми 1.e4 чаще, чем 1.d4. Если же вы любите спокойную позиционную борьбу, играйте чаще 1.d4, а черными испанскую или Каро-Канн. Однако это рецепт необязательный.   

4) Стремитесь освоить несколько дебютов за белых и за черных; хорошо играть и 1.e4, и 1.d4, но помните: слишком большое разнообразие на первых порах я не очень рекомендую – таким образом вы детально не сможете изучить какой-то один дебют.

5) И последнее. На пути к совершенствованию следует помнить, что главным является миттельшпиль, затем эндшпиль, а только потом дебют. Причем дебют следует изучать по своим идеям.

Поэтому соотношение времени подготовки: 20% - дебют; 50% - миттельшпиль; 30% - эндшпиль. Только потом, когда добьетесь заметных успехов, дебют будет занимать все больше и больше времени.

В качестве дополнения привожу фрагменты некоторых интервью Льва Абрамовича.

- Что, по-вашему, составляет главный смысл жизни в шахматах?

- Мне думается – черновой труд, рождающий мысль, которая подтверждается или опровергается на практике. Именно постоянный, кропотливый труд ведет к той шахматной гармонии, которой мы поклоняемся и которой стремимся.

- Вы как-то ввели в обиход термин «небезразличное безразличие». Это относится к психологической подготовке шахматиста к состязаниям, которая, очевидно, не менее важна, чем аналитическая работа?

- Если речь идет о соревнованиях, пожалуй. Каждый шахматист приведет немало примеров, когда приходилось терять очки из-за того, что подвели нервы. И здесь спортсменам должны помочь  специалисты-врачи, психологи. Но самым главным, на мой взгляд, психологом должен быть сам шахматист. Именно его анализ зачастую оказывается важней. Часто приходится слышать о том, что необходимо изучать психологию соперников. Правильно, но прежде всего надо изучать себя. Если последовательно и целенаправленно будешь избавляться от собственных слабостей, это ценнее, чем надеяться использовать недостатки, обнаруженные у соперника. Я понимаю, как трудно менять себя, как это больно, когда иногда приходится «резать по живому», но и в серьезных поединках, и в жизни это необходимо.

- Какие советы Вы можете дать молодому человеку, который хочет стать профессионалом?

- Прежде всего, чтобы он любил шахматы и всегда играл с большим удовольствием. Если он надеется только на достижение лавров без увлечения игрой, он никогда многого не добьется.

Убежден также, что золотое правило успеха состоит в умении быть объективным: надо обладать большим чувством самокритики. Нередко можно услышать от молодых: «Я очень хорошо играл, моя партия получилась фантастической, я хороший шахматист», но в тоже время они не замечают, что делают множество ошибок, иногда очень серьезных. Тот, который сможет обнаружить свои ошибки и судить о них с непредвзятостью и объективностью, пойдет далеко. Когда теряют чувство критичности – регрессируют во всех случаях жизни и в любом возрасте.

- Ваше любимое шахматное начало?

- Сицилианская защита за черных.

- А какими «началами» Вы обычно руководствуетесь в жизни? Какую черту характера считаете необходимой для человека?

- Жизнь – то же сражение с временными трудностями и неудачами. Поэтому каждому человеку необходимо такое качество, как оптимизм. Оптимизм всегда и во всем. Это и есть мое жизненное начало.

Вместо послесловия

Ирина Полугаевская: «Дочь Катю он любил безумно. Шахматам ее не учил. Когда увидел, что у нее нет терпения и ей хочется поскорее выигрывать, то сразу же сказал, что эта игра не для нее».

«Мы рассчитывали на долгую жизнь. Мне казалось, что такого человека потерять невозможно. Он был гений. Я ведь всегда считала, что главное для него — шахматы. Но медсестра в больнице мне поведала, что накануне кончины Лева сказал: «Для меня самое дорогое в жизни - жена»…

Когда 30 августа 1995 года в одной из клиник Парижа после сложной операции Лев Абрамович Полугаевский покинул этот мир, ему было только 60 лет. Его путь – это история человека из небогатой провинциальной семьи, который благодаря кропотливому, самоотверженному труду поднялся почти на самую высокую ступень в своем деле. Поднялся, но не потерял себя, сохранив человеческое лицо и завоевав любовь и уважение знавших его людей.

Большинство шахматных рубежей Полугаевский покорял не с первой, а со второй, третьей попытки, но покорял навсегда. На его выдающихся достижениях незримо лежит печать преодоления себя. Доброму и неконфликтному по своей натуре Полугаевскому приходилось вести борьбу не только против фигур соперника, но и против собственного характера, пытаясь адаптировать его к напряженным условиям бескомпромиссной, но далеко не всегда добросовестной конкуренции. Эта невидимая, ментальная сторона борьбы сопровождала его на протяжении всей жизни. Она же и закаляла его.

Лев Полугаевский: «Действительно, по сравнению с другими игроками у меня нет этого «инстинкта убийцы», наличие которого могло бы придать другой оборот некоторым моим матчам, и кто знает, я, возможно, мог бы достичь еще больших успехов. Без сомнения, у меня нет характера чемпиона».

Обладая таким характером, каким обладал Лев Абрамович, сложно стать чемпионом мира, но легко быть достойным и, хочется в это верить, - счастливым человеком. Такой человек и есть «мой Полугаевский».

Игорь Своекошинов,

педагог Центра эстетического воспитания детей и молодежи г.о. Самара

PS: Автор выражает благодарность экс-чемпиону мира Александру Халифману, любезно согласившемуся поделиться своими воспоминаниями о Льве Полугаевском с читателями сайта ФШСО.